В Упорядоченном, где земные астрономы ломают головы над загадками «Большого взрыва», «ложного вакуума» и «инфляционной модели Вселенной», у нашей Земли есть два мира-близнеца. Оба они накрепко связаны с Землей и не могут существовать без нее, как и она без них. Один — что-то вроде вселенской мусорной свалки, куда обрушиваются останки: чудовища, крепости, корабли, даже целые города. Другой — на первый взгляд совсем обычным, «все как у нас», только с чародейством и волшебством. Там есть место эльфам и гоблинам, там есть те, кому ведомо имя бога Хедина — и гам тоже идёт война с Хаосом.

Он многолик, у него множество слуг. Он честен — соблазнять слабых лучше всего правдой, примешивая к ней лишь крупицу лжи. Но, подобно тому, как малая щепоть пряностей может совершенно изменить вкус кушанья, так и эта ложь в конце концов делает бессмысленными все дары. Ибо цель Хаоса — вернуть все сущее в изначальное состояние, поглотить Упорядоченное, вновь сделав его своей частью. Не потому, что Хаос «зол» или «кровожаден», нет, просто такова его природа. Камень падает вниз и расшибает чью-то голову не потому, что жаждет крови и убийства, а подчиняясь закону тяготения.

Хаосу неведомы мораль, сострадание или, скажем, злобное наслаждение чьими-то мучениями. Хаос невозможно победить, как нельзя, допустим, «отменить гравитацию» или «сделать несуществующим время». Его, однако, можно и нужно остановить. А в особенности — его слуг. Которые, как правило, как раз и отличаются порой способностью «наслаждаться чужими мучениями». Здесь очень легко перейти границу, сделавшись такими же, как и сами слуги Хаоса. Для некоторых святость дела становится всеобщей индульгенцией, для других — поводом вообще ни за что не браться, дабы «не осквернить изначальную чистоту».

Укоренившись на магическом брате нашей Земли, Хаос тянет руки и к ней самой, тщась разгадать великую, величайшую тайну — что делает Землю именно «закрытой»? Быть может, здесь скрыты какие-то тайные артефакты неведомых божеств, может, самого Творца (слуги Хаоса слишком верят в талисманы и амулеты)? К Земле тянутся жадные руки служителей великого Ничто, и кто встанет на их пути, когда само слово «маг» в нашем мире предано осмеянию?..

НИК ПЕРУМОВ

Погоня не отставала. Более того, она неумолимо приближалась. Беглецам не помогли ни хитрые заклятья, отводящие след, ни уход в Междумирье. На этот прыжок маг потратил последние силы. И когда сила окончательно иссякла, беглецов выкинуло в ночь неизвестного мира, на потрескавшиеся от времени камни мостовой, обрамленной гнилыми зубами древних руин. Шарахнулись в темноту вспугнутые птицы.

Маг, обессиленный, упал на колени, обожженные ладони коснулись шершавого, уже утратившего дневное тепло камня. Предводитель воинов метнулся к одному из проломов в крепостной стене. На него дохнул свежий соленый ветер, а под ногами разверзлась пропасть. Он посмотрел в другие провалы — с одной стороны освещенная полной луной тропа круто спускалась к побережью, а с другой — тоже ныряла вниз, а потом взбегала на следующий холм.

Обозрев залитую лунным светом местность, тяжело дыша, предводитель привалился спиной к камням. Пот стекал по лицу, оставляя на скулах влажные линии, попадая в глаза. Но человек не обращал внимания. Его губы беззвучно шептали молитву. Если погоня не последует за ними в этот мир — они спасены, если нет — погибли. Ибо у мага не осталось сил творить колдовство, а вокруг расстилаются безлесные предгорья, неспособные укрыть от врага.

Предводитель невольно встретился взглядом с магом. Тот все так же опирался о землю, уже больше не стараясь сдержать мелкую дрожь. На щеке блеснула слеза, и взгляд, полный безнадежного отчаяния, метнулся к кольцу воинов, туда, где за обнаженными и опущенными в усталости мечами стояли закутанная в белое женщина и мальчик лет семи.

С сухим треском разорвалось небо. Над остовом башни в разрыв мировой ткани клубящимся потоком хлынул черный туман. Красными змеями с шипением заскользили в нем молнии. Воины едва успели поднять мечи, как на них сверху обрушилась конница...