– Твоя очередь, о достопочтеннейший! – такими словами крепкий средних лет мужчина, меднокожий, с иссиня-черной бородой, горбатым носом и кривыми зубами, требующими вмешательства лекаря, специализирующегося на них, обращался к сидящему напротив него совершенно пьяному собеседнику.

Вообще-то за небольшим квадратным столом их было четверо. Кроме уже описанного кривозубого человека два боковых места занимали еще молодые, зим по два с половиной десятка каждому, люди наружности, выдающей их местное происхождение. Одеты все трое были примерно одинаково – сработанные из хорошей ткани полотняные штаны, длинные рубашки с широкими рукавами у кривозубого и без рукавов у молодых людей, не скрывающие поросшую густыми черными волосами грудь, на ногах плетеные сандалии. На поясах каждого висели в узорчатых ножнах короткие деревянные кинжалы с узкими бронзовыми вставками в качестве лезвий. Конечно, никому не возбранялось иметь хоть целый арсенал вооружения, но носить что-либо большей длины, чем было оговорено в законах, в городе не разрешалось. Виновные приговаривались к крупному штрафу или бичеванию. Это зависело от толщины кошелька виновного. Въезжающие в город должны были отцепить меч и везти его отдельно, в повозке или на лошади. Конечно, этот закон не распространялся на воинов и на городскую стражу. Но распространялся на сидящих за столом людей.

Четвертый же своей внешностью в корне отличался от всех других, находящихся в помещении. На вид ему было так же, как и двоим из трех сидящих вместе с ним за столом, около двух с половиной десятков зим. Огромного роста, светлокожий, с гладко выбритым загорелым почти до бронзового оттенка лицом, прямым носом и резко очерченным волевым подбородком. Длинные светлые прямые выгоревшие под южным солнцем до белизны волосы на лбу схвачены узким узорчатым пояском и свободно лежали по плечам. Небесно-голубые глаза, затуманенные выпитым вином, то и дело закрывались, и он наклонялся вперед, почти падая туловищем на стол, но в последний момент, словно приходя в себя, выпрямлялся, чтобы тут же снова начать ложиться на стол. Одежда его не отличалась от одежды сидящих вместе с ним людей. И тоже короткий кинжал на поясе, только ножны попроще и сам кинжал полностью бронзовый. Да за спиной у него, в нарушение закона, укреплен был в кожаных ножнах двуручный меч огромной длины, оружие исключительно редкое, точнее, уникальное не только в этих местах. Черная большая рукоять без всяких украшений не свидетельствовала о простоте оружия, наоборот, ее цвет и вид свидетельствовал как раз о том, что этому оружию не могут противостоять даже дорогие, имеющиеся только у очень богатых людей бронзовые мечи. Многие слышали про такое оружие, которое легко разрубает бронзовый меч, оставаясь само без всяких повреждений, но воочию видели его считанные единицы. Никто не знал, где и как оно изготавливается, и в народе поговаривали, что это изделия богов, ибо не под силу человеку создать такое оружие, да и нет в мире материала, из которого оно создано.

Перед каждым стояла большая кружка местного вина, которую служанка хозяина, молодая разбитная девица, тут же наполняла вновь, стоило той хотя бы немного опустеть. В центре стола лежала груда тонких золотых слитков, золотых же цепей и других разнообразных украшений. Двое из четверых, самые молодые, уже спустили свои деньги и имеющиеся у них украшения и выбыли из игры, находясь за столом в качестве наблюдателей. В игре остались только двое – кривозубый мужчина, на которого, казалось, выпитое вино совершенно не действовало, и светлокожий совершенно пьяный гигант напротив него.

Солнечные лучи уже вовсю освещали большую комнату, где на широкой большой кровати проснулся светловолосый гигант. Пробуждение после вчерашней попойки было довольно тяжелым. Страшно болела голова. Тело казалось разбитым. Вставать не хотелось. Он сел на краю кровати и обхватил голову руками. Приступы головной боли накатывались один за другим. Как же он вчера напился! Но постепенно голова начинала работать все лучше и лучше. Ему вспомнилась вчерашняя таверна, в которую он зашел перекусить. И игра в кости, которую он начал там чтобы скоротать время до отхода корабля, на котором он должен был вечером отплыть в Лагаш. Вспомнились некоторые эпизоды игры, когда он начал проигрывать и понемногу спускать золото, которым с ним щедро рассчитались за удачную проводку торгового каравана.

Рядом с кроватью стоял небольшой столик, на котором стоял наполненный кувшин. Он схватил его и жадно припал к горлышку, не обращая внимания на стоявшую рядом кружку. В кувшине оказался приятный прохладный напиток. И – странное дело – чем больше его поглощал гигант, тем увереннее он себя чувствовал. Опьянение отступало. Наконец, он поставил кувшин на место и, все больше приходя в себя, огляделся. Гигант находился в большой богато украшенной комнате. Столик, табуретки и сама кровать сделаны были из ценных пород дерева, украшенных инкрустациями. На полочках на стенах стояли драгоценные безделушки из золота, полудрагоценных и драгоценных камней. Окна завешены были дорогой полупрозрачной кисеей. Все окружающее говорило о богатстве хозяина дома.

Теперь гиганту вспомнилось все – игра, то, как он спустил все свое золото, то, что он в конце концов остался без единого слитка в кармане, но было непонятно, где он сейчас, как сюда попал, и, самое главное, почему сюда попал. Он уже начинал понимать, что за просто так его бы не стали приводить в богатый дом и укладывать спать. Вот только кому он нужен и для чего – это пока оставалось загадкой.

Питье в кувшине обладало удивительным лечебным свойством. Гигант снова припал к нему и, когда кувшин опустел, он совершенно пришел в себя. Его одежды и оружия нигде не было видно. Тем временем распахнулась незаметная до того дверь в стене и из нее выпорхнули две молоденькие девушки, на которых из одежды были лишь тоненькие набедренные повязки. Вызывающе торчали накрашенные красной краской соски упругих небольших грудей. Они, смеясь, подхватили гиганта, которому верхом головы едва доставали до груди, и повели к двери. За ней оказался небольшой бассейн с теплой водой, на бортиках которого сидели еще две так же одетые, вернее сказать, раздетые, красавицы. Вчетвером они стащили гиганта в воду и принялись мыть его, уворачиваясь от его рук, играя в опасную игру и разжигая его, затем разложили на теплом полу и сделали такой массаж, от которого у него кровь еще сильнее забурлила в жилах. После чего указали на стоявший в сторонке табурет и, весело смеясь, сами мокрые и чудовищно соблазнительные, выбежали из помещения.