Новеллы португальских писателей А. Рибейро, Ж. М. Феррейра де Кастро, Ж. Гомес Феррейра, Ж. Родригес Мигейс и др.
Почти все вошедшие в сборник рассказы были написаны и изданы до 25 апреля 1974 года. И лишь некоторые из них посвящены событиям португальской революции 1974 года.
Предисловие
После революции 25 апреля 1974 года культура Португалии, почти полвека находившаяся в изоляции и ревностно охраняемая фашистским режимом от всяческих влияний, перестала наконец быть оторванной от внешнего мира; параллельно с включением Португалии в контекст европейской жизни начинают возникать новые литературные контакты, новые возможности для взаимопроникновения культур.
Более благоприятные условия для знакомства с португальской литературой появились и у советских читателей. Если у нас уже имеется представление о творчестве романистов и поэтов Португалии, то ее новеллистика, богатая и своеобразная, нам пока еще мало известна. Восполнить в какой-то степени этот пробел и призвано данное издание.
Основной задачей составителя было воссоздать по возможности широкую панораму португальской новеллы XX века, представив, насколько позволяет объем сборника, эволюцию жанра на протяжении последних тридцати лет. Временные рамки сборника ограничены, все писатели — наши современники, творчество которых преимущественно относится к 40–70-м годам, материал расположен в хронологическом порядке, соответственно годам рождения авторов.
Читатель сможет познакомиться с произведениями двадцати семи наиболее значительных писателей Португалии. Разными путями пришли они в литературу, у каждого своя биография, своя судьба. Есть среди них новеллисты — Жозе Родригес Мигейс, Бранкиньо да Фонсека, Жоакин Пашеко Невес, Марио Брага; встречаются и прославленные романисты, обращающиеся к рассказу лишь изредка, — А. Рибейро, Ж. М. Феррейра де Кастро, Ф. Намора, В. Феррейра. Но при всем разнообразии литературных школ, при всем различии в мировоззрении и эстетических принципах авторов сборник дает возможность проследить основные направления и тенденции современной португальской новеллистики.
Испанские события 1936–1939 годов и вторая мировая война во многом определили пути развития португальской литературы трех последних десятилетий. Вызванный ими сдвиг в мировоззрении творческой интеллигенции объясняет в какой-то мере тот почти невероятный факт, что после тридцати с лишним лет насильственного насаждения откровенно фашистского «порядка и прогресса», в удушливой атмосфере страха, доносов и церковного фанатизма художественная мысль дореволюционной Португалии продолжала развиваться, углублялось познание действительности, становились плодотворнее и богаче достижения в области формы.
АКИЛИНО РИБЕЙРО
Шкура на барабан
Перевод С. Вайнштейна и Г. Туровера
Сколько вот так, след в след за Клету, перетаскал он на своем горбу молока за долгие годы — глаза б не глядели на тягучую ленту дороги, знай только: из деревни в город, из города в деревню, туда-сюда… Мерин тяжел и медлителен был в ходу, словно поклажа тянула книзу, к сулившей желанное отдохновение земле. Сухожилия вздулись, кожа на шее и других местах кровоточила, и слепни слетались со всей округи на запах крови. А он, несмотря ни на что, всякий день спозаранку отправлялся в путь, из конюшни выходил с пеньем петухов, а возвращался, когда уж быки мерно жевали в стойлах свежескошенную траву. На несколько часов он забывался беспокойным сном, мучимый кошмарами, дрался с другими лошадьми не на жизнь, а на смерть, переправлялся с нестерпимым грузом через пропасти.
Даже коротышки ослы шагали проворней. Хозяина раздражала его медлительность, он все подхлестывал хворостиной или тащил за недоуздок и бранился:
— А ну шевелись, ублюдок! Бить поклоны будешь в конюшне!
И вот раз поутру, когда из-за полных бидонов ступить еще шаг стало невмочь, он повалился с грузом на ровном месте. Увидев, что молоко пролилось, Клету рассвирепел и, набросив петлю, принялся поднимать мерина. Он колотил, пока не сломалась палка и не занемогла рука. Мерин лез вон из кожи, хрипел, бил всеми четырьмя копытами, но так и не смог подняться. Клету тащил его за голову, за хвост, за уши — тщетно. Стукнувши еще раз копытами оземь, вконец обессилевши, он затих на боку, ртом пошла кровавая пена.
Разъезжаясь ногами по скользкой от молока земле, Клету стал высвобождать его из-под упряжи. На шум бидонов сошлись пастухи, и он попросил их:
