Ей завидуют коллеги, соседи, приятели — сказочно разбогатела, приоделась, из невзрачной скромницы превратилась в роскошную красавицу — хоть сейчас на обложку модного журнала. А между тем для самой Лизы Батуриной наследство богатой родственницы, дошедшее через века, грозит обернуться проклятием, потому что за ним началась кровавая охота. Жертвам уже открыт счет и теперь у Лизы одна задача — не стать следующей в скорбном списке.
* * *
Жизнь скромной библиотекарши Лизы Батуриной сделала крутой вираж. Еще вчера она прозябала на грошовую зарплату и выглядела столь невзрачной, что до двадцати пяти лет не сумела увлечь ни одного мужчины, и вдруг на нее свалилось колоссальное богатство — наследство умершей несколько столетий назад титулованной родственницы. Теперь Лиза обласкана роскошью, на ее руку нашлось несколько иностранных претендентов. Казалось бы, живи и радуйся, но большие деньги — это всегда и большая кровь. И теперь если что-то и поможет ей уцелеть, так это твердый характер с завидной долей авантюризма.
Пролог
Заскрипел ворот, лязгнули, сцепив ржавые зубья, железные шестерни, зазвенели цепи, пустились в бег колесики. Повернулось огромное, окованное металлическими пластинками дубовое колесо с распластанным на нем человеком. Палач взмахнул металлическим прутом, и истязаемый слабо застонал. Он был очень силен, а заплечных дел мастер в красном колпаке с прорезями для глаз хорошо знал свое дело. Преступник умирал долго, но не дольше, чем понадобилось герольду, чтобы четко, с расстановкой зачитать собравшейся на площади толпе перечень злодеяний, вменяемых в вину осужденному. Так длинен оказался список совершенных им преступлений.
Он был единственным мужчиной среди приговоренных к смерти по делу графини Эльжбетты и принимал мучения на глазах у своих сообщниц. Все они уже испытали на себе во время следствия орудия страшного человека в красном колпаке, которому великий палатин
[1]
Дёрдь Турзо приказал вырвать признания из слабых духом служанок чахтицкой госпожи. Зная, какая участь уготована им, они стояли у эшафота и, леденея от ужаса, смотрели на распростертого на колесе горбуна, столь могущественного ранее и столь ничтожного ныне Фицко.
Никто из них не ждал ни прощения, ни смягчения участи: перед смертью им предстояло пройти через нечеловеческие мучения. Костры для несчастных женщин уже были сложены, и просушенный хворост словно призывал огненный язык факела. Тлели угли в жаровнях, рядом с которыми были аккуратно разложены ужасные щипцы и прочие инструменты, назначение которых ведомо лишь знатокам. Обывателям в толпе приходилось гадать, для чего использовалось то или иное из них: дьявол будит любопытство, доброму человеку ни к чему знать такое, и уж не приведи Бог испытать это на своей шкуре.
Вновь скрипнуло дерево, лязгнул металл. Горбун застонал жалобно и дико, и стон его походил на вой издыхающего пса, чье истерзанное тело сотрясается в агонии.
Однако оказался этот стон так громок, так надсаден, что пролетел над полями и лесами, пронесся с площади города Бытчи до далеких Чахтиц и проник в холодную и смрадную темницу под башней покинутого людьми замка; только двое: женщина, осужденная умереть здесь, и ее тюремщик — жили в нем. Крик горбуна заполнил помещение страшной тюрьмы, из которой живому человеку не было выхода, потому что не существовало в ней ни двери, ни окна — лишь маленькое отверстие, через которое один раз в день страж приносил узнице пищу, грубую солдатскую еду, которую сам готовил для себя и для нее.
Глава 1
Блондин в строгом сером костюме, с университетским перстнем на пальце, облокотившись на край стола, задумчиво вертел в руках опустевшую пузатую рюмку. Он хмурился, поглядывая на сидевшего напротив приятеля, на губах которого время от времени появлялась и исчезала легкая улыбка. Приятель изо всех сил пытался сохранить приличествующее ситуации постное выражение лица, но ничего не мог с собой поделать.
— Джейк, так ты действительно не знаешь, что за подлец перебежал мне дорогу? — спросил блондин и щелкнул пальцами, подзывая официанта.
— Боб… Поверь мне… Если бы я знал… Ведь мы друзья! — Укоризна, звучавшая в голосе Джейка Херби — весельчака и плейбоя, с поразительной легкостью промотавшего состояние и давно уже жившего в долг, — казалась совершенно искренней. Даже его аккуратно подстриженные темные усики словно вздыбились от негодования. — Боб, дружище, но почему ты так уверен, что Бет обзавелась новым любовником? Прежде ты ее абсолютно устраивал, поскольку и… — Херби хихикнул: — И удовлетворял ее непомерный сексуальный аппетит, и вел все ее дела… Бет не та женщина, которая упустит выгоду. Неужели ты думаешь, что она закрутила роман со старшим компаньоном фирмы? Со старикашкой Мейнсфилдом? Он же не выдержит и одной горячей ночки с Бет… Развалится!
Молодой, еще совсем недавно преуспевавший адвокат Роберт Гаррис поправил светлую прядь, упавшую на лоб, велел официанту принести кофе и, на мгновение задумавшись, свел брови.
— Послушай, Джейк… — тихо проговорил он, наклонившись к приятелю. — А ты откуда знаешь о вулканическом темпераменте Бет?
