Черный принц оказался таким, словно вышел из моих кошмаров. В них лица было не разглядеть, а сейчас пронзительный взгляд его высочества проникает в самую душу. Угольного цвета волосы сливаются с плащом, кисть в черной перчатке на рукояти меча. По сравнению с белокурым загорелым виконтом бледный и худощавый принц, одетый в черное, показался самим воплощением тьмы.

Но стоило приглядеться, как поняла, что принц скорее устал и изможден, нежели страшен. Вопреки логике, это напугало еще сильнее. Точнее мысль о том, что могло лишить сил этого человека.

Глядя на его высочество невольно представилось, что он преодолел тысячу миль без сна, еды, сражаясь по пути с великанами и драконами. На бледном лице синими звездами горят глаза, под ними пролегли глубокие тени. Слабый зеленоватый свет Нефритовой пещеры обострил и без того хищные черты его высочества, отчего он стал похож на ястреба в черном плаще.

Принц скользнул по виконту мимолетным взглядом, и я вновь вздрогнула, отметив их сходство. Словно два одинаковых магических сосуда, но в один добавили моря, солнца и ветра, а в другой силы, ночи, твердости скал и какой-то вековой усталости.

– Вам лучше, леди? – спросила мистрис Одли и сменила компресс у меня на любу.

Моей старшей камеристкой оказалась невысокая женщина с живым лицом. Пышный чепец на голове Оры, так представилась мистрис Одли, подчеркивает строгую, волосок к волоску, прическу. Наряд точь-в-точь, как у Рамины и остальных камеристок. Их точное количество все время вылетает из головы от слабости, и от того, что девушки постоянно передвигаются по покоям, не задерживаясь подолгу на одном месте.

Все в длинных черных платьях, с белоснежными воротниками до самого подбородка и кружевных чепцах, в меру чопорные и в меру услужливые. Под строгим взглядом Оры они то и дело, приседают в полупоклоне, старательно сдерживая усмешки и любопытство. Невольно вспомнился замок в Авароне с его внутренними устоями.

– Бенара бы одобрила железную руку мистрис Одли, – пробормотала я так, чтобы никто не слышал.