На спортивной площадке еще накануне с вечера разобрали кегельбан, унесли крокетные дужки, сняли сетку для игры в волейбол, даже пытались зачем-то расшатать столбы. Земля вокруг была разбросана комьями, столбы слегка покосились, и тени их под утренним солнцем ложились удлиненно и косо на опустевшей площадке.

Последний день.

Вылинявший от дождей и зноя лагерный флаг на высокой мачте еще оставался на месте, но позади столовой уже гремели посудой, укладывая ее со стружками и сеном в ящики.

Это лето было особенным в жизни Алеши.

Началось оно, как обычно, с домашних споров. Алеша горячо восставал против поездки куда бы то ни было — он предпочитал оставаться дома и играть с ребятами по дворам. Мать твердо заявила, что ей и самой надо отдохнуть, что она и зимой не может сладить с мальчишкой, а летом вовсе пропадет с ним. Нет и нет, пусть едет в лагерь, а если ему так надоело в своем, заводском, она отправит его на этот раз в районный.

В лагере, среди чужих, Алеше показалось на первых порах совсем худо. Уже на другой день он отправил в Москву письмо, полное упреков и мольбы. За что его мучают каждое лето? В районном лагере никого знакомых… Он обещал матери быть послушным и тихим дома, как никогда, — пусть она только заберет его отсюда. Он соглашался играть по дворам с соседскими ребятами не весь день, с рассвета до заката, а самое большее — два-три часа. Клятвенно уверял он, что ровно в десять вечера будет изо дня в день в постели, а перед сном без всяких споров согласен мыть себе и шею, и уши, и даже ноги. Только бы домой! Если она боится, что он, по примеру прошлого лета, вдруг, никому не сказавшись, проведет двое суток у приятеля на даче, то — вот его честное пионерское! — никогда он больше не будет отлучаться без спросу! «Ну, мама!.. Ну, хоть раз в жизни!» Он не будет ей надоедать; напротив, все свободное время он будет тихонечко заниматься столярными и слесарными работами в домашней мастерской. «Ну, пожалуйста, мама!.. Ну, дорогая!»

Не знал Алеша, с каким сочувствием мать читала это его письмо, как взволновали ее ребячьи, совсем детские жалобы. Но в ответ написала она одни пустяки: о том, что в городе душно и пыльно, что у соседей окотилась кошка, потом напоминала Алеше, чтоб менял белье почаще, жаловалась, что только вьюнки, ноготки, настурции да стрелы зеленого лука, которые высадили они вместе весной на балконе, — вот и вся зелень перед нею, все ее лето… И ни слова, ни звука единого в ответ на страстные Алешины просьбы.

Алешу поместили вместе с шестью другими старшими мальчиками в избе. С ними был еще один, взрослый, студент-мелиоратор, вожатый отряда Петр Иванович Званцев… Этого еще не хватало — даже спать под наблюдением!