Имя Юрия Петровича Миролюбова (1892—1970) хорошо известно всем исследователям дохристианской языческой Руси. Историк-любитель, писатель и журналист, автор исторических исследований, книг по русскому фольклору, поэтических и прозаических сочинений, Миролюбов известен прежде всего расшифровкой, переводом и публикацией так называемой «Влесовой книги», по его словам, написанной древними волхвами и сохранившейся на деревянных дощечках. В настоящем издании читатель познакомится с интереснейшей книгой Миролюбова «Русский языческий фольклор», представляющей собой сборник небольших, мастерски написанных зарисовок на темы южнорусского фольклора. Вот как он сам писал о своём увлечении народными преданиями: «Я полюбил стародавнее... Любовь же к родной дедовщине, поддержанная моим добрым учителем, инспектором Тихоном Петровичем Поповым, так и осталась на всю жизнь. Он внушил мне потребность записи разных преданий, песен, сказок и пословиц. Я стал записывать, и многое он переписывал из моей книжки, чтобы использовать для своего большого труда по предыстории славян-русов. Труд этот, как и сам Т.П. Попов, погиб в революцию... Я сохранил мою книгу записей по южнорусскому фольклору!»
СЕМИКОВО ДРЕВО
На юге России праздновали Зелены Святки с клечевом в домах, с зелёной травой на полях, цветами на столах и окнах. К обеду подавали ягнёнка на блюде с зелёной травой. В церковь шли старики с зелёной веткой, женщины и молодёжь с цветами в руках. Полы в церкви тоже были усыпаны свежей травой, а образы украшены зелёными ветками. Целый день шёл праздник, танцы, игры в венках из весенних цветов и зелени.
На севере России праздновали Троицу иначе. Там эти дни назывались Семикос, вероятно, в честь прорастающих семян. В эти дни там сажали молодую берёзку, украшали её ветки цветами и лентами, орехами и пряниками. Танцы, хороводы водили вокруг берёзы, плясали, пели, играли. Семиково Древо — праздник Весны, радость цветения, зелени. Украшая берёзу, восточные славяне призывали Ярилу, Люля и Лялю, Богов любви и детства, чтобы эти Боги пришли и убаюкали людей, дали бы им счастье, согласие, мир и гармонию. По их верованиям, Ярила, исполняющий сердца вешней Ярью, несёт мир, дружбу и любовь. Ему, Богу нежности, счастья, возносились хвалы, прихода его ждали, как лучшего дня в году. Славяне старались видеть друг в друге воплощение этого Бога. Русалки, празднуемые в дни Русалий, воплощались в девушек, а Ярила — в юношей. Влюблённый юноша видел в невесте Ладу, а та видела в нём Ярилу. Стараясь воплотить в жизнь практическое богопочитание, люди поневоле имитировали Богов, как они себе их представляли.
Семиково Древо, праздник возрождения зелени, лесов и рощ, как и священных дубрав, начинало новый период религиозной жизни наших Предков, тёплый и солнечный, период произрастания, труда в июле, покосов, жатвы и прибавления стад, рождения ягнят (детей Агни, Ягни, Яги, Огнебога и Ягнибога). У ведийцев возрождение зелени было связано с возобновлением свежего Сома, делать который зимой было трудно. У славян зелень была священной, ибо она была атрибутом Ярилы, Хороса, Дажьбо, Ладо и Лады, Люля и Люди, Купалы и Вышнего. В зелени плясали Русалки, взмывая в синее Небо, бросая цветы щедрой рукой. В зелени рождался Святовид, Белобог, Радогощ; Мокошь выходила из трав на горизонте в виде красной Луны. Из трав выходила Заря (после того «как проскачет утренний Асвин»), разливавшая Мёд и Млеко в травах, и за ней Златоглавый Хорос вёл Золотую Телегу, запряжённую Небесными, Огненными Конями. Даждь-Бог направлял в травы свой Щит-Солнце, и Перун метал свои перуны — Стрелы-Лучи. Зима-Кострыня уходила на Полночь к Борею с Сивым, и Коляда катил Коло в травах по лугам и полям. В честь его и Крышнего на Ярил-день в пшеничной зелени раскладывали крашенки и ели творог с мёдом.
Семиково Древо было символом всякого дерева, а всякое дерево было символом Боголесья, Перуновых Огней, Молений. Омовение совершалось круглый год в банях-Мовницах, но Омовление в реках и озёрах начиналось лишь с майских дней, после празднования Семикова Древа. Берёзовая ветка в зелени, клечево, была символом здоровой жизни, в руке юноши она была обещанием долгой жизни, в руке взрослого — символом силы и здоровья, в руке старца — знаком спокойной и здоровой старости. Собираясь на берегу рек и озёр, молодёжь с берёзовым клечевом в руках махала им, распевая священные гимны, вызывая
