Шепот настигал ее везде: дома, на работе, сквозь грохот музыки в клубе, шум уходящей электрички и даже сквозь наушники, с громкостью на полную мощность. Трудно перекричать голос разума. Вэлиан всё еще пытается.

Плохо, когда не понимаешь, что происходит. Были “хорошие” дни, когда в этом голосе, шепоте, можно было разобрать слова, а иногда и целые фразы. В такие моменты, он о чем-то просил, звал, но, чаще всего, грустил, предаваясь хандре и печали.

Бывали “плохие” дни, тогда она не могла понять и слова, сказанного им. Это было похоже на низкочастотный шум, к которому отчаянно прислушиваешься, до боли в ушах. В другой раз, этот голос сводил с ума, звуча в сознании вместе со звуками из окружающего мира.

Пугающая мысль обратиться к врачу неотвязно преследовала ее. У нее могла быть шизофрения. Любопытно, что стоило ей подумать о мозгоправе, как голос затихал! Вэл злилась: шизофрения с чувством самосохранения!

И все-таки Вэлиан свыклась, когда голос пропадал совсем уж надолго, она чувствовала себя одинокой, как когда-то не так давно.

Мне, секретарю, лучше не опаздывать, и, похоже, меня уволят. Я опаздываю уже вторую неделю, никак не успеваю, а еще и этот голос… Если бы не сегодняшний новый знакомый на машине, то и это день не был бы исключением. Я влетела в офис, закидывая пальто на вешалку и оправляя свой любимый офисный ансамбль: серую блузку и плотную кружевную юбку чуть ниже колена, усаживаясь на стул, поморщившись от боли. Я слишком худая, или моя попа слишком костлявая?

— Черт! Когда я выпрошу, чтобы его поменяли?!!

— Когда перестанешь опаздывать, а сейчас живо за мной!

Вылетевшее в приемную начальство — худощавая, поджарая женщина, немолодая, но молодящаяся — сбросило на меня негативную энергию в виде плохо скрываемого раздражения.

Замечание, по сути, дельное, но вот как она, Кристина, преподнесла его, оставляет желать лучшего.